Бурый медведь
4 апреля 2011 г.
Ехали мы как-то осенью, на машине, из одного города в другой и проезжая по лесной дороге решили пособирать грибы. Остановились на обочине, вышли, взяли сумки, пакеты и как всегда спокойно вошли в лес. Грибов было мало, в основном сыроежки, немного подберёзовиков и волнушек. Сам лес уже успел украситься всеми цветами осени, и наполовину сбросить листву. Трава почти увяла и лишь кое-где торчала пучками полузелёных султанов. Лес готовился к зимнему сну.
Чувствовалась его усталость, вялость, спокойствие. Я остановился, прислушался, и попытался слиться с ним, чтобы почувствовать это его дремотное состояние. Когда прислушиваешься, лес всегда кажется огромным, величественным, живым существом у которого своя таинственная, иногда лёгкая, иногда весёлая, иногда мрачная жизнь.
Довольно быстро почувствовав лес, вдруг ощутил чей-то взгляд. Огляделся по сторонам – друзья далеко и смотрят совсем не на меня. Больше же никого нет! Опять сосредотачиваюсь…. Ну, точно! Смотрит кто-то…! А вокруг опять никого нет. Что за чертовщина….
Давно это было. Тогда, когда на Землю долгая ночь напала, а люди забыли, как огонь разжигать. Хранили они его, кто как мог, кто со свечки на свечку пересаживал. Кто костерок палил, кто лампадочку. И боялся каждый, что погаснет его огонь, и поэтому берегли его. Хотя тоже кто как. Многие и без огня уже обходились и утверждали, что так даже лучше. А иногда и у других его специально гасили, чтоб не одним им в потёмках бродить.
Жила тогда на краю поля одна девица. Хозяйством нехитрым занималась, да свой огонь на свечечке берегла. А вокруг на много дней никого не было. Привыкла она к такой жизни. Хлопочет по хозяйству, а свечечка все дела её освещает и саму греет. Иногда потрескивает, как будто рассказывает что-то. Вот только мороки с ней много. Только увлечёшься, а у огня пища кончилась, свечку менять надо. Только зазеваешься, ветер норовит огонёк задуть, и надо кидаться руками его закрывать. Да закрывать не просто так, а чтобы руки не обжечь, да огонёк не погасить. А то закрыла она раз огонёк от ветра ладошками, как в створки ракушки речной его заключила, и не отнимала ладошки долго, пока ветер не кончился. А как открыла, так и ахнула – огонёк в ладошках без воздуха задохнулся почти. Лишь малая точечка осталась. Долго она его раздувала, сухим мхом, да соломинками мелкими его подкармливала, насилу выходила. А ладошки ещё долго смрадом горелым пахли. Так и маялась. И хозяйством надо заниматься, и за огоньком следить.
Накануне рождения Коляды, ехал на санях через лес пасечник, вёз мёд в соседнюю деревню, да и колядки там провести планировал у тестя в гостях.
Выехал-то вроде загодя, да вот Мороз наверное кашу чувствуя решил себя показать, да расхвастался умением своим. Снегу насыпал, инеем всё разукрасил – красотища! Только вот ехать по такому снегу трудно, а потому в лес пасечник попал уже по тёмному. День зимний короток, чуть времени упустил, и блуждай в потёмках. Был пасечник у тестя всего два раза, да и то летом, а потому в зимнюю пору, когда снегом всё запорошено, да в темноте к тому же, не заметил, как с дороги свернул, а когда опомнился, далеко уехать успел. Лошадка хороша, да по сугробам из сил выбилась, встала посреди полянки, что как плешина, на верхушке холмика расположилась.
Видно после подъёма в гору, да по сугробам, бедную, силы вовсе оставили. Стоит, горемычная, еле дух переводит.
Жил-был на свете человек. Ел как все, спал как все Миром любовался, науки постигал, да разные думы думал. И вот однажды додумался до того, что он во всём Мироздании самый главный из всех. Ведь это он землю обрабатывает, он дома строит. Да если он захочет, то весь лес вырубить может, и реки осушить и вообще всё, что хочет с природой сделать! А потому, он и есть тут самый главный!
Не стала Природа с ним спорить, лишь усмехнулась, и думку ему подкинула. «А у тебя внутри, кто главный?»
Задумался человек. Мозг у него напрягся, да и выдал умную мысль:
- Да чего думать-то? Я тут самый главный и нужный! Это я думаю. Это я всеми органами командую. Я выше всех нахожусь! Я над всеми главенствую!
Жили-были два брата Худ и Бед. И звали их так потому, что один часто говорил: «Эх, худо», а другой добавлял: «Да, бедно». Собственно и жили они так же. Развалившаяся лачуга, поваленный забор, в огороде бурьян, поле травой заросло, а в хлеву мыши поселились, за неимением другой живности.
- Эх, худо.
- Да, бедно.
И разговоры у них были кажный раз почти одинаковые:
- Вот, брат, обещали нам хорошую жисть, да так и не дали… худо.
- Не, не дали, а потому и у нас бедно.
- Во-во, обещали новый дом, а не дали… худо.
- А нам на что его делать? И так бедно.
- Говорили, вот, землю нам вспашут, а не вспахали… худо.
- А как нам её без лошади вспахать? Бедно.
Вот так они дружно и жили, один скажет, другой поддакнет.
Однажды крысам достался большой, тёплый, деревянный дом! Заселили они его всем скопом, и обосновались с полным комфортом! Окна им служили для обзора окрестностей, стены для сохранения тепла и для того, чтобы враги разные, кошки да собаки не лазили, а двери были для входа и выхода.
В общем, всё как у людей. Зажили они весело и счастливо. А чего ещё надо?
Но вот одна большая и умная крыса, а может и не умная, а просто ленивая, или слишком хитрая, как-то подумала: «А чего это я такую даль до двери потащусь? Чего бы мне прямо в стене дырку не прогрызть? Так ведь короче будет! Я ведь сильная, серая, и зубы у меня острые!» Как сказала, так и сделала. А когда обратно возвращаться стала, тоже далеко не пошла, а просто опять прогрызла дырку в стене. Так и стала она ходить.
Увидала это другая крыса, и думает: «О! Как она ловко пристроилась? А я чем хуже? Раз ей можно, значит, и я так буду!» И стала вторая крыса тоже не в дверь выходить, а в стенах дырки делать. А за ней третья, четвёртая, пятая, и пошло и поехало!
